Порой мою светлую голову посещали мысли, что что-то не складывается в нашей славной семейке. Я стал задумываться об этом лет в тринадцать, когда разница между мной и моими ближайшими предками в интеллекте и тонкости восприятия окружающего мира дала первую трещину, которой позже было суждено разверзнуться пропастью. Мой отец (а факт этот с возрастом я все больше придаю сомнению, хотя никогда оттого не страдал ни самокопаниями, ни поисками себя) человек ограниченный в своих желаниях и потребностях. Прямой в своих действиях и свершениях, словно состав поезда. Напрочь лишенный фантазии и вкуса (а так же, что немаловажно, таланта) к изощренным комбинациям. Моя мать более изворотлива, но ее талантов хватает на мелкие интрижки в высшем свете, рассчитанные на небольшую выгоду или каверзы против лиц ей чем бы то ни было неугодных. Оба они во всех своих деяниях, благих и как получится, скучны для стороннего наблюдателя. В один прекрасный день мне бесповоротно наскучило за ними наблюдать. В какой-то момент я стал воспринимать их словно антураж. И вот теперь половина этого тандема "мебелировки" позволяет возомнить себе, словно Я, Террус Хэмиш Гойл, могу стать частью Их плана. Впрочем, "План" - громкое название для затеи двух подружек, в интеллектуальном развитии своем оставшихся в подростковом возрасте. Мой скромный гений не может быть частью чьего бы то ни было плана. И уж точно я не пляшу на заказ.
- Но почему не Амели?! - снова завела разговор мать за завтраком. - С человеком, равным тебе по духу все будет по-другому. Вы похожи...
- Именно так, маман, и именно потому. В один прекрасный день, затосковав от многолетнего осознания этого самого факта, я придушу ее ровно за пять минут до того, как она подсыпала бы мне цикуты в утренний чай.
С довольно юного возраста я любил наблюдать за окружающими меня людьми, изучать их. Кто-то выращивает фиалки, другие воспитывают подаренного на рождество щенка. Объектами моего внимания всегда же были люди. Вы не поверите, сколько всего можно узнать, просто не разговаривая. Дайте людям шанс говорить и они рано или поздно выдадут все свои тайны. Если в детстве мне нравилось наблюдать, то взрослея, я стал проводить эксперименты. А сына аристократической семьи не так много развлечений. С тех пор я стараюсь делать так, чтобы меня окружали люди исключительно представляющие для меня хоть какой-то интерес. И Оливия была беспроигрышным вариантом для всех ДВУХ вариантов развития событий этой затеи. Если иного не дано, либо она стала бы чудесным экземпляром в моей коллекции, либо взбрыкнула в меру характера и сбежала бы куда-нибудь за день до свадьбы с каким-нибудь бедным трубадуром. Оба варианта меня вполне устраивали.
- Ты женишься, - цедит ехидно девушка.
- Кажется, так... - он по привычке притягивает ее за талию, но рэйвенкловка поддается нехотя.
- Почему она? - леди гневно щурит глазки, хотя все еще пытается быть милой.
- Почему нет, Ma cherie?! Формальности... - пренебрежительно бросает он и его рука скользит ей под блузку.
- Возможно. Для тебя.
Ее большие карие глаза всего в паре дюймов.
- А для кого нет? - бросает он без особого любопытства и тут же отвлекается на ее шею.
- Возможно для той славной девчушки, в планы которой не входил брак без светлого чувства в его основе?! - ехедничает она снова, с напускным драматизмом в голосе, отстраняясь от его поцелуев.
- Кому нужны светлые чувства?! - снова притягивает ее к себе юноша.
- Положительным персонажам. Это, такие вроде нас, только всегда на другой стороне. - невольно переходит на шепот она.
- Досадно. Что же мне делать?! - подыгрывает он ей, и сам понижая голос.
- Выбрать кого-то равного себе. Не из каких-то благих побуждений. Для собственного комфорта. - мурлычет она напускным тоном "невзначай" и что-то меняется в его взгляде.
- У тебя наверняка и на примете кто-то есть... - откликается он елейно в тон ей. Бледные пальцы едва уловимым касанием скользят по острым ключицам, шее, пока он, уже не так ласково, не ухватывает ее за подбородок.
- Мышка, бунтующая против системы. - произносит она горячо, -  Это все, что нужно Террусу Гойлу?!
- Славный мой нетопырь, ТВОИ когтистые лапки тоже не есть предел моих мечтаний в этом вопросе. Все эти матримониальные излишества и беседы о них мне жутко наскучили.
- Досадно, - передразнивает она его, снова отстраняясь, но его пальцы крепко сжимаются на тонком запястье.
- Мы это переживем.
- Отпусти меня! Мне больно.
- И это мы переживем...
Девушка пытается оттолкнуть его, но он ухватывает и второе запястье. Резко, не церемонясь.
- Хочешь быть чьей-то женой?! - шипит он, властно заводя ей руки за спину.
- Отпусти меня, Гойл!
- Как думаешь, твой муж будет ласковым?!
С губ девушек срываются ругательства, которые вырываются с всхлипом, когда он силой, разворачивает ее и роняет на колени. Навалившись, он прижимает ее к полу, худенькие запястья помещаются в одной его руке, а за спиной уже слышен звон пряжки его ремня.
Не помню откуда взялась эта привычка быть "милым" для всего высшего света. Этакий идеальный сынок четы Гойлов, умеющий поддержать беседу и ввернуть комплимент. Как бы не умел я лицемерить, одно я делать отказался. Эта помолвка была нужна родителям. И не мне пригибать колени перед кем бы то ни было из сестер Нотт.
Я, не задумываясь, встал, как полагалось согласно этикета, когда поднялась с кресла моя мать, чтобы объявить свою новость. Я даже сдержался от удовольствия наблюдать за реакцией сестер, и покорно внимал моей матушке, пока она говорила о том, как "было бы славно" и про "родство двух наших домов". И явственно  ощущал молнии, которые неустанно били в разверзшуюся пропасть за креслом ошарашенной Оливии.
Проверено. Olivia Nott.